Карантин - Страница 39

— Извините... — Павел вновь почувствовал звон в ушах.— Я не путал языков. Я просто общался с человеком, который говорил в быту на достаточно редком языке. Мне нужно выяснить, точно ли он назвал свое происхождение. Это очень важно, потому что данный человек потерялся. Я успел выучить несколько фраз. Он... этот человек говорил, что его язык — ливский. Вы сможете это подтвердить или опровергнуть?

— Достаточно легко,— рассмеялся специалист,— Ливский язык — пока еще не мертвый язык. Он даже, в общем, возрождается. Определить смогу. Тем более что я представляю финно-угорский сектор нашего института. Моментальный перевод не гарантирую, но впечатление составлю. Может быть, что-то и пойму. Вы можете медленно и отчетливо произнести пару фраз?

— Куда бы ты ни собирался дойти, первым шагом будет тот, который ты сделал, когда учился ходить,— повторил Павел Томкины слова.

В телефоне повисла пауза.

— Скажите еще раз,— попросил немного растерянно Дмитрий Викторович,— тут коллега, я поставлю на громкоговорящую связь, мне бы хотелось, чтобы он послушал. У него, знаете ли, абсолютное лингвистическое чутье.

Павел повторил. Пауза продолжилась, затем раздалось какое-то бормотание, и вклинился незнакомый голос:

— Извините, меня зовут Григорий Иванович, вы сами можете перевести фразу?

Павел перевел.

— Ага! А дословно? То есть подстрочно, в порядке слов первоисточника.

Павел сделал и это.

— Простите, но я не могу определить язык,— задумался Григорий Иванович.

— Но язык не ливский точно,— вмешался Дмитрий Викторович.

— Естественно,— пробормотал Григорий Иванович.— И даже не родственный. Вас как зовут?

Павел представился, хмуро глядя на телефон, который следовало уже отключить. Впрочем, вряд ли Жора мог засечь и этот канал.

— Понимаете,— Григорий Иванович говорил неторопливо,— языки бывают и искусственные. И их много. Некоторые даже имеют значительное количество поклонников. Но все они подчиняются... некоей универсальной логике. Ну, скажем так, изобретают слова, но не изобретают велосипеда.

— То есть этот язык не ливский, но и не искусственный? — спросил Павел.

— Точно ответить на этот вопрос нельзя,— вздохнул Григорий Иванович.

— Подождите,— опять вмешался Дмитрий Викторович,— Понимаете, мы все же сможем определить группу, языковую семью. В каждом языке существует основа, базовые слова, которые меняются медленно, которые схожи в родственных языках. К примеру: вода, земля, огонь, мать, отец, ну и так далее.

Павел четко произнес несколько слов.

— Что вы сказали? — не понял Григорий Иванович.

— Вода, земля, огонь, мать, отец,— объяснил Павел.—

Вот другие слова: дом, лес, небо, солнце, ветер, дождь, река, море, горы.

В трубке повисло молчание. Наконец послышался голос Дмитрия Викторовича:

— Сожалею, Павел, но мы не можем помочь вам так сразу. Если вы подъедете в Большой Кисловский переулок, это на Воздвиженке...

— Мы не знаем ни одного языка, схожего с этим,— добавил Григорий Иванович.— Конечно, это не значит, что вас мистифицировали, но...

— Извините.— Павел нажал отбой, выключил телефон и швырнул его в термос.

Он ушел с кольцевой на Волгоградку в сторону области, остановился у супермаркета, позвонил Жоре. Тот ответил сразу, хотя тон его был скучающим и недобрым одновременно.

— Еще жив? Поздравляю. Я уж думал... А ты становишься моей главной работой. И не по моей воле, а в силу обстоятельств. Слишком много интересного. Взрыв, который не оставляет никаких следов взрывчатых веществ. Странные смерти — подумать только, такое чувство, что люди пережили барометрический удар. Да еще такой силы, что умерли мгновенно. А ты, судя по всему, невредим? Ничего рассказать не хочешь? Кстати, я тут съездил на вскрытие Константина Малышева, знаешь, кое-какие сомнения и вправду появились. Ты парень, конечно, крепкий, но для таких операций требуется кто-то поздоровее тебя. Да и у Губарева, по первым прикидкам, действовал еще тот здоровяк. Одному пареньку весом в сто двадцать килограммов шею переломили, перед тем как его разделать. Думаю, что тесаком орудовал не ты.

— Спасибо, даже отпустило немного,— заметил Павел.— Это облегчит мою участь?

— Вряд ли,— жестко сказал Жора.— О чем еще молчишь? Чего я не знаю?

— После, Жора,— проговорил Павел,— Может быть, завтра. Пока самое важное — Томка.

— Хорошая оговорка — «пока»,— хмыкнул Жора.— Зачем звонил?

— Мне не хватает информации о прошлом Томки,— объяснил Павел, вновь выруливая на дорогу.

— Ну ты хватился, парень,— протянул Жора,— До свадьбы надо было справки наводить. Нуда ладно. Я пока не закончил, но кое-что уже сказать могу. Кстати, интересная девчонка — твоя Томка! Ты, к примеру, знаешь, что она не окончила школу? Да, да. Бросила ее после пятого класса. В девяносто седьмом, в возрасте двенадцати лет. Отец мотался по всей стране, так и выходит, что забрал документы в одной школе, а до другой не доехал. Нет, сам-то он никуда не пропадал, а о твоей жене на некоторый период времени у нас нет никаких известий. Ровно до того самого дня, как она пришла устраиваться к Косте в фитнес-центр. Это ж сколько выходит? Бог мой, десять лет! Кстати, хороший парень был Костя, помню, как-то твой напарник Дюков притаскивал его к нам на шашлыки. Дюков-то твой умнее тебя — залег прочно. Растворился, можно сказать.

— Ничего,— пробурчал Павел, уходя с трассы на Дзержинск.— Я тоже попадаться не собираюсь пока. Значит, десять лет Томка пропадала неизвестно где? Как же ты тогда ей загранпаспорт делал?