Карантин - Страница 5

— Неделю назад,— задумался Павел.— Только, кроме нас с тобой, никто в мастерскую попасть не мог. За всю неделю были два клиента, но стояли за воротами. Сашок дедовский фильтр менял, да у тебя в машине штук пять девчонок визжали во вторник, требовали везти их на речку. Кто из них? Еше Томка вчера вечером ждала меня. Ты глаз с нее не спускал — не заметил фугаса в руках? Дюков, мастерская на охрану сдается, если ты помнишь.

— А в обед? — забеспокоился Дюков,— Десять минут до ресторанчика, полчаса там, десять минут обратно. Мы же никогда не сдавали ее на охрану в обед!

— Вот и скажи об этом,— процедил Павел.— Скажи об этом... специальным ребяткам. Но если следов взлома на замках нет и если не пропадали и не попадали в чужие руки ключи, тогда это сделал кто-то из нас.

— Ты правда так думаешь? — после паузы чужим голосом спросил Димка.

— Иди к черту, Дюков,— выругался Павел.— Вот если бы я в подсобке женское белье нашел, точно бы на тебя подумал.

— Это ты иди к черту, Шермер,— с облегчением выдохнул Димка.— Я не ношу женского белья.

Дед ответил на звонок сразу. Поздоровался, молча выслушал короткий рассказ. Павел явственно представил бульдожьи складки на щеках, выступающие скулы, короткую рыжую челку над упрямым лбом, бледные губы, холодные глаза. Дед никогда не отвечал сразу, смотрел несколько секунд на подбородок собеседника и словно отсчитывал про себя — раз, два, три... — а потом медленно говорил. Точно и по делу. Хотя Павел слышал, что уголовный авторитет Илья Георгиевич Губарев по кличке Дед, ныне хозяин районного хладокомбината и друг мэра, способен ответить мгновенно. Правда, не словом, а ударом ножа. Или ударом кулака в случае мелкой провинности невольного собеседника. Но его собеседники боялись не удара ножа или кулака, а того, что Дед будет смотреть не на подбородок, а в глаза. Дед не часто посещал мастерскую, обычно присылал водилу на восстановленном Шермером и Дюковым огромном «американце», но, когда приезжал, разговаривал с Павлом, только смотря ему в глаза.

— Что хочешь узнать? — спросил он наконец.

— Кто? — коротко ответил Шермер,— Понимаешь, Георгиевич, врагов у меня нет, но я не обольщаюсь по этому поводу. Тут ведь всего два варианта: или есть враг, о котором я пока не знаю, или я попал вместе с напарником под каток. Ну как муравей. Ползет он себе по асфальту, врагов не имеет, но попадает под каток — и привет вечности.

— Ерунда,— после паузы отрезал Дед,— Я, конечно, поспрашиваю, но ты и сам понимаешь, что ерунда. Враг, о котором ты не знаешь, еще не враг, а каток — не лодка, бесшумно не плавает, его издалека слышно. Ты вокруг себя пошарь, парень. И ищи две загогулинки. Одну — что поострее, вторую — что поценнее. А потом попробуй их соединить. Все и прояснится. Я всегда так делаю.

— У меня ничего ценного нет,— задумался Павел.— Мастерская? Теперь ее нет. Земля под ней? В аренде. До Москвы неблизко, свободных участков рядом — навалом, почти все с коммуникациями. Квартира? Не те времена. Да и не та у меня квартира...

— Не там ищешь,— закряхтел Дед.— А Тамарка твоя? Поверь мне, парень, таких баб больше нет. Если бы не ее гонор да не то, что она приросла к тебе, как приклепанная, давно бы ее у тебя увели. Купили бы. И пытались, поверь мне. Только вот она не продается, как оказалось.

— Кто пытался? — похолодел Павел.

— Да хоть бы и я,— загукал смешками Дед.— Не волнуйся, все цивильно обставил! Увидел как-то ее в твоей железке, зацепила! Так зацепила, что в глазах потемнело. Ну что же, навел справки, разыскал, пришел в этот фит- нес-центр, половину свою записать, да так в лицо девке и выложил: все сделаю, в Европу увезу, спортзал этот выкуплю и подарю, все, что захочет, организую, если моей станет. Не ерзай попусту, тому уж скоро год, как минуло. Я ж не знал, что у вас все серьезно. Да если бы и знал... Кто успел, тот и съел, как говорится. Ладно. Вы ж тогда еще и расписаны не были? Я и пальцем ее не тронул, а тронул бы, боюсь, шею бы она мне свернула. Или еще чего похуже. Она ведь может, поверь мне. Пообещала, кстати, если я до тебя дотронусь. Порчу навести пообещала! И навела бы. Привет ей передавай, но имей в виду: если твой бриллиант до сих пор не украли, не значит, что ни у кого на него слюна не течет.

— Она не отвечает на звонки,— сквозь зубы процедил Павел.— С утра уже, кажется. Как раз еду домой.

— Так, значит? — протянул Дед.— Преамбула интересная, ничего не скажешь... А при чем тут мастерская? Думаешь, кто-то решил, что у нищего легче девку увести? Конечно, если тебя не знать, можно представить, что бросит тебя Тамарка, останься ты без штанов... Так ведь не бросит... Или кто-то умный занять тебя решил, чтобы ты на поиски женушки не отвлекался?

— Не знаю,— раздельно произнес Павел,— Ладно, с ценной загогулиной определились, что с острой? Ничего не кололось пока.

— Вот и укололо,— задумался Дед,— Обдумай все. Не спеши никуда, остановись, замри, подыши. В своем прошлом не найдешь — в ее прошлом ищи. Или в своем... настоящем. Мне, кстати, Димка твой не нравится. Какой-то он... сладкий. Хотя вроде бы мужик...

— Ага,— кивнул Павел.— Он и взорвал мастерскую, чтобы с ипотекой повиснуть и без копейки остаться. Уложит чемоданчик — и без гроша отправится к маме и папе.

— Я бы в тот чемоданчик заглянул,— задумался Дед.— Хотя как раз этот вариант пропажи твоей Томки не объясняет. Слабоват он против нее. Я даже думаю, что она потому и приросла к тебе, что конкурентов у тебя нет. Или и вправду влюбилась?

— Спасибо, Георгиевич,— грустно усмехнулся Павел,— только сейчас меня твои слова не согреют.