Карантин - Страница 27

— Тогда уж точно не бензин,— прошептала Томка.

— Ну... — Павел щелкнул радиоприемником, постучал по каналам, опять выключил.— Сжечь могли и в другом месте. Ладно. Так или иначе, а почти через девять месяцев родился я. Павел Мотович.

Они засмеялись одновременно, но Томка примолкла первой. Опять уткнулась носом в его плечо.

— Смотри. Это же страшно. Твой дом снесли. Квартиру старую ты продал. Неизвестно, что с ней. Мама и отец погибли. Дядя погиб. Может, ты сам какая-нибудь аномальная зона?

— Ага,— усмехнулся Павел,— Геопатогенная, но двуногая и передвигающаяся. Ты не волнуйся, со мной все в порядке. И с тобой все будет в порядке. Я железобетонный.

— Армированный и выдержанный? — хитро прищурилась Томка.

— Хочешь проверить? — притормозил Павел.

12

Дом Ильи Георгиевича Губарева был выстроен по всем правилам монументальности и похвальбы. Огромный, облицованный серым камнем лабаз вздымался в высоту метров на двадцать, и прилепленная к его углу непременная башенка не казалась архитектурным уродством только потому, что ничего испортить не могла. Залатанная асфальтовая дорога превращалась возле дома директора хладокомбината в тщательно выровненную бетонку, а тротуары одевались развеселой мозаикой плитки.

Павел подошел к дому Губарева пешком. Оставил «девятку» на стоянке у супермаркета, сел в маршрутку и налегке добрался до окраины городка. Ему не приходилось бывать в гостях у Деда, но не выцепить взглядом памятник почившего архитектурного вкуса мог только слепой. Тем не менее, сойдя с маршрутки и двинувшись к приметному сооружению, Павел начал подходить к каждому дому, вызванивал хозяина или хозяйку и, представляясь, расспрашивал, как добраться до дома директора хладокомбината. Когда он подошел к массивным, украшенным причудливой ковкой воротам, его уже сопровождала стайка добровольных помощников — мальчишек на велосипедах.

— Чего надо? — едва не столкнулся с ним франтоватый водитель Деда, накручивающий на пальце ключи от тяжелого «американца». Машина под прицелом видеокамеры стояла возле ворот, водилу Дед явно послал куда-то с поручением, но тот решил сыграть в хозяина. Сделал вид, что не узнал Павла, хотя ребятню приметил.

— Привет, Сашок,— улыбнулся знакомцу Павел.— Я к Илье Георгиевичу. Важный разговор у меня. И не говори, что его нет дома. Если ты здесь, значит, и он здесь. Хотя ты намылился куда-то? Так езжай. У меня к тебе вопросов нет. А к Илье Георгиевичу есть,— помахал рукой Павел в нацеленную на въезд в усадьбу видеокамеру.

— Жди,— неприязненно бросил Сашок под ноги Павлу и прикрыл калитку.

Ждать пришлось недолго. Павел едва успел оглянуться на мальчишек, которые таращили на него глаза, как на сумасшедшего, что вознамерился войти в клетку с тигром, когда калитка вновь звякнула, и Сашок махнул рукой — заходи.

Цветная плитка продолжалась и внутри двора. К дверям дома вела широкая, отделанная белым камнем лестница, но угрюмый садовник, что корячился с секатором у кустов чайных роз, показал дорожку, огибающую дом слева. Павел едва успел пройти десяток шагов, как здоровенный детина в синем жилете, полирующий зеленую траву газонокосилкой, бросил агрегат и шагнул навстречу.

— Руки подними,— лениво проговорил он.

Павел хмыкнул, поднял руки. Детина ловко, словно в нем и не было ста двадцати килограммов веса, присел на корточки и последовательно ощупал ступни, затем ноги, живот, спину, бока, руки, провел жесткими пальцами по голове.

— Разувайся,— бросил коротко.

Павел скинул ботинки. Детина осмотрел каблуки, швырнул ботинки на дорожку.

— Я в аэропорту? — поинтересовался Шермер.

— Не зарывайся, парень,— прогудел детина.— Дед в беседке. Ближе чем на пять метров не подходи. Голоса не повышай. Относись с уважением. Для твоей же пользы!

— На хладокомбинате к нему в кабинет тоже так заходят? — поинтересовался Павел, зашнуровывая ботинки,— Бухгалтерии, наверное, и раздеваться еще приходится? В охотку оголяются или как?

— Команда была не бить,— вздохнул детина,— Жаль.

— Повезло,— согласился Павел.

Усадьба Губарева оказалась не бескрайней, но четверть гектара все-таки занимала. Из-за высокого забора торчали только крыши соседских домов, плодовые деревца еще не взяли рост, и участок просматривался насквозь. Парочка таких же битюгов, как и газонокосильщик, бродила между деревьями, еще один копался на верхушке огромной, похожей на вспученную клумбу альпийской горки. За нею и обнаружилась беседка — предстала собранным из дубовых брусьев и накрытым глиняной черепицей павильоном, способным вместить застолье на сотню человек. Илья Георгиевич сидел в плетеном кресле и поглаживал голову огромного белого алабая. Пес блаженно жмурился, сопел, но глазом косил на гостя.

— Садись,— привычно протянул Дед и кивнул на такое же кресло напротив.— Руку пожимать не буду — собачка этого не любит. Почему без звонка?

— Телефон потерял,— дружелюбно улыбнулся Павел.

— Да ну? — холодно усмехнулся Дед.— Стремительно роняешь авторитет. А что пешком прошелся? Зачем кипеж на полпоселка навел?

— Засветиться решил,— скорчил гримасу Павел.— Иногда нужно незаметно прошмыгнуть, а иногда с бубенцами. К тебе — лучше с бубенцами.

— Боишься? — Дед закряхтел, надул щеки, наклонился вперед, подцепил пальцами с прозрачного блюда горсть кураги,— Раньше надо было бояться. Кураги хочешь? Вот, врачи советуют. Сердце сдавать стало. Работа... нервная. Зря ты боишься. Не те времена сейчас. Сейчас в сортире не топят. В дерьме вымазать — достаточно. Проблем ноль, а результат тот же.