Карантин - Страница 67

— Что с руками? — кивнул на ссадины Алексей.

— Да так,— пожал плечами Павел.— Полевые условия. Машинка старенькая, радиатор тек. Пришлось взять радиатор от «десятки», переворачивать, приспосабливать. Можно сказать, на коленке.

— И ты считаешь, что это твое предназначение? — пустил улыбку в уголки глаз Алексей.

— Считать буду перед смертью,— медленно выговорил Павел,— Пока просто живу.

— Просто ли? — Алексей вышел из вагона, подождал, пока Павел повернет в нужную сторону, пошел за ним.

Уже в трактире с сожалением вздохнул, смахнул с плеч капли дождя, провел рукой по коре дуба, который раскинул ветви посреди зала, улыбнулся.

— Нравится? — спросил Павел.

— Как тебе сказать... — пожал плечами Алексей, полистал меню, отложил его в сторону,— В общем, да, поскольку жизнь прекрасна. Но если приглядеться к частностям... Мне не заказывай. Если только чай. Ты чего хотел-то?

— А вы? — Павел кивнул официантке,— Два чая. Блинчики. Вы же оставили записку, я не напрашивался на встречу.

— Не напрашивался бы, так и записку бы не нашел,— парировал Алексей.

— От чего вы меня избавляли? — подался вперед Павел.— Вот это зачем?

Он соединил пальцы, нахмурил лоб.

— Здрасте — приехали! — развел руками Алексей.— Аутотренинг. Дорогой мой, у тебя не все в порядке с нервной системой. Вероятно, внутричерепное давление, нарушение тактильных реакций. Удивительного ничего нет, сейчас так вообще каждый ребенок несет в себе набор дефектов. Но все поправимо. Тебя мне удалось поправить. Почти поправить. Будешь умнее — вообще забудешь о том, что в ушах иногда звенит.

— А ваше кэндо? — прищурился Павел.— Я ведь не выпускал из рук клинков все эти годы. Не скажу, что достиг вершин, но кое-что понял. То, что вы показывали,— не японское кэндо.

— Несть числа школам,— вновь развел руками Алексей.

— Как вы смогли миновать ментов и бандитов? — не отступал Павел.— Квартира под наблюдением!

— Так и смог,— вздохнул Алексей,— В любом случае смог бы, но вот так, чтобы никого не злить, оказалось сделать еще проще. Вот.

Он сунул руку в карман и вытащил красную книжечку.

— Служба,— усмехнулся Алексей.— Это все? Что ты ходишь вокруг?

— Кто вы? Что со мной происходит? Где моя жена? — быстро, но отчетливо произнес Павел на Томкином языке.

Зрачки Алексея сузились, он опять наклонился вперед и тоже произнес несколько непонятных рубленых фраз.

— Ну что? — Наставник расхохотался и приложил руку к груди, благодаря официантку за чай.— Я тоже могу на непонятном! Ты чего хочешь-то, Пашка?

— Блинчиков я хочу, — зло бросил Павел и пододвинул к себе тарелку,— И я знаю, что они сделаны из черт знает чего и к тому же разогреты не один раз. Но это мне не мешает!

— А что тебе мешает? — стал серьезным Алексей.

— Не что, а кто,— отрезал Павел, намазывая блинчик сметаной.— Кто-то. Кто-то преследует меня. Заставил скрываться мою жену. Кто-то взорвал мою мастерскую, мою квартиру, мою машину. Кто-то, он же или другой, убивает людей. Всех, кто хотя бы знаком со мной. Убивает жестоко, можно сказать, рубит, протыкает их тесаком, мечом, мачете, не знаю чем!

— А тебе хоть бы хны! — покачал головой Алексей,— Только царапины на руках. От радиатора. Я помню. Да, еще прихрамываешь и держишься за бок. Да, я имею дело с клинками, но я, поверь мне, парень, не убивал твоих людей. И никто из моих друзей не убивал твоих людей! Ты от меня-то чего хочешь?

— Ясности,— прошипел Павел.— Или вы думаете, что меня до старости можно за дурачка держать? До старости можно пасти? Я что вам, Курочка Ряба? Ждете, что снесу золотое яичко? Рос мальчишка в деревне, никому не мешал, похоронил с помощью соседей бабушку, встретил дядю. Повезло пацану, дядя, правда, странноват оказался, но все-таки заботлив. Перевез парня в город, устроил в спортивную секцию. Там же вдруг оказался тренер, который преподает странное кэндо. Хорошее кэндо. Но не японское и не китайское. Ну да ладно. Тренер тоже хороший. Но вот все свое внимание он направляет в основном на одного ученика. Оно понятно — каждый наставник, наверное, хочет воспитать преемника. Но ученик подрастает, собирается в армию, и его тренер загодя бросает остальных ребят, уезжает, исчезает. А если вспомнить, что зарплату за свое кэндо тренер имел пустяковую, так вовсе впору голову сломать! Ну да ладно еще раз. Паренек служит в армии, а к возвращению хоронит и дядю, который потом, по некоторым сведениям, оказался вовсе не дядей. Да и помер дядя странно — погиб под машиной, хотя никогда не лез под нее, не поставив на колодки, не подперев колес. Пусть. И вот приходит парень из армии, поступает в институт, но то и дело чувствует на себе взгляд. Точно такой взгляд, какой чувствовал на себе во время службы, точно такой взгляд, каким его наставник следил за ним на тренировках. Только какие уж тренировки, если этот взгляд он ощущает чуть ли не каждый день — и уже после института, и при поездке за границу, постоянно! Или наставник исправил у своего подопечного не все дефекты? Зачем же он тогда советовал дяде парня одну престранную клинику? Что собирался диагностировать у своего главного ученика?

— Продолжай,— отхлебнул чаю Алексей.

— Продолжаю,— кивнул Павел.— Однако наставник не исчез вовсе. Он оставил записку, что ждет встречи. И исправно приходил на эту встречу. Каждую неделю. Несколько лет. А парень уже окончил институт. Пытался работать. И тут появился в его жизни старший приятель. Помог ему с бизнесом. Прикрыл его от ментов, от бандитов. Ангелом-хранителем заделался, не иначе! А когда парень в разговоре как-то бросил, что хотел бы побаловаться пейнтболом, тут же из рукава достал увлечение страйком и сразу же что-то посоветовал, увлек, затянул. Главное — всегда был рядом. Или он, или тренер, или дядя. Но в последние годы — высокорослый и старательный друг. Самый постоянный друг. А ведь и правда, куда уж постоянней, если именно этот старший приятель очень приметного роста уже сталкивался с парнем много лет назад, только был он врачом и обследовал его в той самой клинике!