Карантин - Страница 84

45

— А подробней? — спросил Павел, когда майор один за другим отправил в глотку два стакана крепленого вина.

— Подробностей хочешь? — усмехнулся майор,— Подробности я как раз у тебя хотел узнать. Ты же у нас на переднем крае.

— Не понял,— выпрямился Павел.

— Ты только не дергайся попусту, — вздохнул майор,— Ты ведь, наверное, подумал, что свихнулся? Еще бы! Твари, внешне похожие на людей! Типы, которые исчезают! Я бы уж точно подумал, что свихнулся. Однажды и подумал так. Хотя кто его знает — может быть, и свихнулся... Но проблесками,— майор с кривой усмешкой постучал себя по лысому черепу,— я пока еще соображаю.

— Подождите... — хлопнул ладонью по столу Павел,— Что за война? Кто с кем воюет? Что за карантин? Почему на всей Земле?

— А ты хочешь сказать, что можно было бы ограничиться карантином в Москве и окрестностях? — поднял брови майор,— Нет, пока что вся эта хрень и в самом деле вокруг Москвы вьется, но карантин объявляется по всей планете. И не правительством, приятель, и даже не ООН. Эти все структурки не в курсе, поверь мне. Они в лучшем случае отметят где-то, что был такой странный тип — Паша Шермер,— странно жил и странно погиб. Шучу я. Карантин по всей планетке, а аномалия лечится по месту. Экстренными мерами!

— Аномалия — это я? — понял Павел.— А экстренные меры — убийства и взрывы? Карантин, насколько я понимаю, при болезни объявляется? Так что же, выходит, я и есть эта самая болезнь?

— Да что ты все про себя-то? — Майор достал сигарету.— О людях бы лучше подумал. Я ж тебе сказал — война. А война такое дело... Ты раньше времени-то в истерику не впадай. Попал, как кур в ощип, ну так не ощипали же еще?

— Кто с кем воюет? — громко прошептал Павел.— На чьей стороне вы, Томка? На чьей стороне эти?..

— На чьей стороне... — повторил последнее слово майор,— Какая разница, на чьей стороне воевать? Главное — за что. Ладно, слушай сюда. Ты кое на что годным оказался, хотя и не ожидал я от тебя прыти, однако вон тор сумел у жнеца отнять — не было такого еще пока, ну да ладно. Не перебивай, слушай. Скажем так, есть две стороны. Одна — как раз те, что тебя пасли. Другая — я, Томка, жнецы, что на тебя нападали. Да, нападали, дорогой. А что ж им делать, если от тебя фон порой идет, как от нечисти? Работа у них такая — нечисть давить. Не зашибли тебя — радуйся и не обижайся. Те, что тебя пасли,— не люди. Но ты ведь и сам это разглядел? Но маскируются они под людей. Классно маскируются. Тор их не распознает. Хотя и жжет. Но жжет только подраненных или мертвых, так-то они стойкие. Хотя черт их знает. Так вот, они должны быть уничтожены. Чтобы их не было. Земля — для землян. Они — как зараза. Поэтому — карантин. Понятнее стало?

— Откуда они? — прошептал Павел.

— Издалека,— пожал плечами майор.— Не будем уточнять, но издалека. Отсюда не видать. Я и сам не все знаю. Но враг серьезный. Умный. Попробуй вот смени личину... Можешь и не пытаться. А они... Сегодня вот в конторе засели, а завтра и в Кремль заберутся. Что? Не следовало объявлять карантин?

— А что им здесь нужно? — не понял Павел.

— Ты,— жестко сказал майор.— В конкретном случае — ты. А других случаев я и не упомню. Но ты не сам по себе, а как сын своего папеньки. Тут ты угадал. Уж не знаю что и как, не мое дело, но то ли натворил он что, то ли украл, но ищут они что-то. Ищут, копаются, изобретают... разное. Ты оглянись назад-то! Где твой дом? Где твоя квартира? Где твои родные? Ни о чем не говорит?

— Но у меня ничего нет! — прошептал Павел.— И не было! Чего им надо?

— Да ты сам можешь не знать, есть у тебя что или нет! — ударил кулаком по столу майор.

— А этот... в сером костюме? — спросил Павел.— Который исчезает? Жнец? Как это делается?

— Как тебе сказать,— нахмурился майор.— Он ведь не один такой, хотя тот, у которого ты тор отнял, вряд ли скоро появится: не приветствуется ротозейство. Жнец, конечно, не исчезает никуда. Его с самого начала нет. Он как агент высокого класса. Как самолет-беспилотник. Сидит где-то в тайной конторке среди таких же, дежурит, смотрит на экран, ждет, как пеленг выдаст сигнал о нечисти. Потом надевает на голову колпак, и вот уже его картинка, да еще с некоторой долей твердости, появляется там, где надо. И делает то, что надо. Служба! Хотя и не всегда удобно так, но для таких случаев, когда неудобно, есть, к примеру, я. Может, и еще кто. Но у серого, как ты говоришь, есть и преимущества. Стрельнешь в такого, ножом пырнешь — он, конечно, почувствует, но по-лю- бому отделается синяком. Сбросит с головы колпак да пойдет зеленкой мазаться. А вот если в нас с тобой пуля попадет...

— А этот... тор? — не понял Павел.— Как он передается?

— Ты меня о тонкостях не спрашивай,— поморщился майор,— Передается как-то. Он же не живой! Мне-то передали в свое время. Или думаешь, что я в оружейку за ним ходил? Я про телевизоры-то перестал понимать, когда они плоскими стали, а ты про «как оно передается». Еще спроси, от чего тор заряжается. Да хрен его знает! От чего-то! От магнитного поля, от ветра, от утреннего перегара. Работает — пользуйся! Я про себя знаю, что я реален, и знаю, что и я жнец, пусть и низшего разряда, можно сказать, вольнонаемный.

— Почему жнец? — не понял Павел.

— Потому что жну,— отрезал майор.— Как твоего якобы дядю, к примеру! Вот этими руками машину его с колодок спихнул. Не было у меня тогда еще тора.

— Так вы, выходит, тоже меня пасли? — прохрипел пересохшим голосом Павел.— А Томка?

— Томка? — переспросил майор и поморщился как от боли.— Томка — умница, но баба. Со всеми вытекающими. Оттого и страдает. Должна была присмотреть за тобой, разобраться, как так, вроде обычный человек, а порой звенишь на пеленге, словно пакость какая! Я так думаю, что папка твой тоже вроде обычного человека был, может быть, даже вольнонаемный у этих... чужаков, как я, но с другой стороны. Короче, когда кого-то пасет враг, невольно и сам пасти будешь. Просто так ничего не делается. Пасут — значит, будут доить. И чего они надоят, надо посмотреть.